|
|
Моцарт.
Лизхен.
Моцарт.
Лизхен.
Моцарт.
Лизхен.
Моцарт.
Лизхен.
Моцарт.
Лизхен.
Моцарт.
Лизхен.
Моцарт.
Лизхен.
Моцарт.
Лизхен.
Моцарт.
Лизхен.
Моцарт.
Лизхен.
Моцарт.
Лизхен.
Моцарт.
Лизхен.
Моцарт.
Лизхен.
Моцарт.
Лизхен.
Моцарт.
Лизхен.
Моцарт.
Лизхен.
Моцарт.
Лизхен.
Моцарт.
Лизхен.
Моцарт.
Лизхен.
Моцарт.
Лизхен.
Моцарт.
Лизхен.
Моцарт.
Лизхен.
Моцарт.
Алоизия.
Моцарт.
Алоизия.
Моцарт.
Алоизия.
Моцарт.
Алоизия.
Моцарт.
Алоизия.
Моцарт.
Алоизия.
Моцарт.
Алоизия.
Моцарт.
Алоизия.
Моцарт.
Алоизия.
Моцарт.
Алоизия.
Моцарт.
Мать.
Франсуа.
Мать.
Франсуа.
Мать.
Моцарт.
Мать.
Моцарт.
Франсуа.
Моцарт.
Франсуа.
Моцарт.
Франсуа.
Моцарт.
Франсуа.
Моцарт.
Франсуа.
Моцарт.
Мать.
Моцарт.
Мать.
Моцарт.
Мать.
Моцарт.
Мать.
Моцарт.
Мать.
Моцарт.
Мать.
Моцарт.
Мать.
Моцарт.
Мать.
Моцарт.
Посыльный.
Моцарт.
Моцарт.
Коллоредо.
Моцарт.
Коллоредо.
Моцарт.
Коллоредо.
Моцарт.
Коллоредо.
Арко.
Моцарт.
Арко.
Моцарт.
Арко.
Моцарт.
Арко.
Моцарт.
Арко.
Моцарт.
Арко.
Моцарт.
Арко.
Моцарт.
Арко.
Моцарт.
Арко.
Моцарт.
Арко.
Моцарт.
Арко.
Моцарт.
Арко.
Моцарт.
Арко.
Моцарт.
Констанца.
Моцарт.
Констанца.
Моцарт.
Констанца.
Моцарт.
Констанца.
Моцарт.
Констанца.
Моцарт.
Констанца.
Моцарт.
Констанца.
Моцарт.
Констанца.
Моцарт.
Констанца.
Моцарт.
Констанца.
Моцарт.
Констанца.
Моцарт.
Констанца.
Моцарт.
Констанца.
Моцарт.
Актер.
Музыкант.
Актер.
Музыкант.
Моцарт.
Актер.
Музыкант.
Актер.
Музыкант.
Актер.
Моцарт.
Актер.
Моцарт.
Актер.
Луиза.
Доротея.
Актер.
Лоренцо.
Актер.
Крестьянин.
Актер.
Моцарт.
Актер.
Крестьянин.
Музыкант.
Крестьянин.
Музыкант.
Крестьянин.
Моцарт.
Крестьянин.
Моцарт.
Крестьянин.
Моцарт.
Крестьянин.
Моцарт.
Крестьянин.
Моцарт.
Актер.
Крестьянин.
Моцарт.
Музыкант.
Моцарт.
Актер.
Моцарт.
Актер.
Музыкант.
Актер.
Музыкант.
Моцарт.
Луиза.
Анхен.
Луиза.
Музыкант.
Актер.
Моцарт.
Крестьянин.
Моцарт.
Крестьянин.
Моцарт.
Крестьянин.
Моцарт.
Актер.
Моцарт.
Слуга.
Моцарт.
Слуга.
Актер.
Моцарт.
Актер.
Слуга.
Актер.
Слуга.
Моцарт.
Слуга.
Моцарт.
Слуга.
Моцарт.
Прачка.
Моцарт.
Прачка.
Моцарт.
Прачка.
Моцарт.
Прачка.
Моцарт.
Прачка.
Моцарт.
Прачка.
Моцарт.
Прачка.
Моцарт.
Прачка.
Моцарт.
Прачка.
Моцарт.
Прачка.
Моцарт.
Прачка.
Моцарт.
Домовладелец.
Моцарт.
Домовладелец.
Моцарт.
Домовладелец.
Моцарт.
Домовладелец.
Моцарт.
Домовладелец.
Моцарт.
Домовладелец.
Моцарт.
Домовладелец.
Моцарт.
Домовладелец.
Моцарт.
Домовладелец.
Моцарт.
Домовладелец.
Моцарт.
Констанца.
Моцарт.
Констанца.
Моцарт.
Констанца.
Моцарт.
Констанца.
Моцарт.
Констанца.
Моцарт.
Констанца.
Моцарт.
Констанца.
Моцарт.
Констанца.
Моцарт.
Констанца.
Моцарт.
Констанца.
Моцарт.
Констанца.
Заказчик.
Моцарт.
Заказчик.
Моцарт.
Заказчик.
Моцарт.
Заказчик.
Моцарт.
Заказчик.
Моцарт.
Заказчик.
Моцарт.
Заказчик.
Моцарт.
Заказчик.
Моцарт.
Заказчик.
Моцарт.
Заказчик.
Моцарт.
Заказчик.
Моцарт.
Констанца.
Моцарт.
Гайдн.
Констанца.
Моцарт.
Констанца.
Гайдн.
Моцарт.
Гайдн.
Моцарт.
Гайдн.
Моцарт.
Гайдн.
Моцарт.
Гайдн.
Моцарт.
Гайдн.
Моцарт.
Гайдн.
Моцарт.
Гайдн.
Моцарт.
Гайдн.
Моцарт.
Гайдн.
Моцарт.
Гайдн.
Моцарт.
Гайдн.
Моцарт.
Гайдн.
Констанца.
Гайдн.
Моцарт.
Гайдн.
Моцарт.
Констанца.
Моцарт.
Моцарт.
Констанца.
Моцарт.
Констанца.
Моцарт.
Констанца.
Моцарт.
Констанца.
Моцарт.
Констанца.
Моцарт.
Констанца.
Моцарт.
Констанца.
Моцарт.
Актёр.
Музыкант.
Актёр.
Музыкант.
Актёр.
Музыкант.
Моцарт.
Актёр.
Музыкант.
Актёр.
Моцарт.
Актёр.
Моцарт.
Музыкант.
Моцарт.
Некто.
Моцарт.
Констанца.
Моцарт.
Констанца.
Моцарт.
Констанца.
Моцарт.
Некто.
Моцарт.
Некто.
Констанца.
Актёр.
Музыкант.
Актёр.
Моцарт.
Все.
Моцарт.
Все.
Моцарт.
|
|
МОЦАРТ
Дочери Лилии
* * *
Ах, эта радость музыкой во мне
Так высоко восходит, не смолкая,
Что где-то в запредельной вышине,
В сиянии сплошном, в голубизне
В ней слышится уже тоска без края.
УРОК МУЗЫКИ
1778 г. Мангейм. Дом придворного казначея Серрариуса.
Моцарт за клавесином. Стук в дверь — в ритме того,
что сочиняет и напевает Моцарт.
Кто там, входите! А, мадмуазель!
Прошу вас, Лизхен.
Входит Лизхен с бутоном в руках. Кладет на клавесин.
Я не опоздала
На наш урок?
Нисколько, Лизхен, нет.
Вы начали его еще за дверью
Или, точнее, с двери — недурным
Стаккато. Браво! Дверь звучит прелестно.
Но если вы не против, перейдем
К другому инструменту.
Я готова.
Садитесь.
Нет, дружочек, не ко мне.
За клавесин.
Из вашей сонатины
Адажио.
Я весь вниманье.
Но...
Сначала так мне хочется, учитель,
Признаться вам... (Ах, любит или нет?)
Признаться? В чем, малышка?
Да, признаться,
Что не слыхала музыки нежней,
Чем ваша. Словно вы сумели
Подслушать мысли девушки одной.
Неужто? Я свои, простите, слушал!
Свои? Вы, значит, тоже влюблены?
(Он любит!)
Значит, девушка влюбилась?
Дай Бог ей счастья! Но пора, пора
Нам, дорогая, все-таки вернуться
К уроку, а вернее: наконец,
Начать урок. Играйте!
(Нет, не любит!)
Адажио.
(Играет.)
Прелестно!
Может быть,
Вы сядете ко мне?
И что же дальше?
Мы рядом сядем... вместе... и вдвоем
Сыграем с вами.
То есть как?
В четыре
Руки!
Красивей музыка звучит,
Когда ее играть вдвоем.
Но, Лизхен,
Еще вам рано.
Нет, поверьте, нет!
Не рано! Я готова!
Но немного
Вам нужно подучиться.
(Любит!)
И...
Немного подрасти еще.
(Не любит).
Малышка...
Ах, я взрослая уже!
Простите, Лизхен!
Мне уже шестнадцать!
Да-да, конечно. (Будет через год.)
Но музыка вся эта не простая.
Боюсь, мы не сыграемся, дружок.
Не торопитесь, поиграйте соло.
Благодарю, учитель, за урок.
Но мы его еще не начинали.
Вы думаете?
Мягкого туше
Еще мы не добились. Беглость пальцев
Не очень равномерна... Боже мой!
Который час? Другая ученица
Сейчас придет. Я не успел вам дать
Урока.
Вы его уже мне дали.
Запомню я его на много лет.
Хотя бы до шестнадцати, Лизочек.
(Мой милый Вольфганг, у него глаза
Такие голубые!) Мой учитель,
Вам от меня... тюльпановый бутон!
Спасибо от души, мой добрый ангел!
(Ставит бутон в воду.)
Я, Лизхен, ваш должник.
(Нет, никогда,
Он долга возвратить мне не сумеет.)
Я жду вас послезавтра на урок
Все повторите снова, повторите!
Все непременно снова повторю.
Что ж, значит, до субботы?
До свиданья!
Я девушку, как видно, огорчил!
Да что поделать — сердцу не прикажешь.
А как она прелестно влюблена!
Ей хорошо, но горько. Нет, ей горько,
Но хорошо. Кто любит — тот блажен.
Кто любит — тот глядит глазами Бога.
О, кажется, я афоризм изрек.
Но буду ли я столь красноречивым,
Когда другая в эту дверь войдет?
Другая... Ожидаю, как свиданья,
Урока с ней. Но милая пока
Не догадалась. А в бессонных мыслях,
В моей мечте, подобной миражу,
Мы рядом, мы — на ты, нас в мире двое,
И я боюсь, что, встретившись с тобою,
Вдруг “здравствуй” вместо “здравствуйте” скажу.
Входит А л о и з и я.
Ах, здравствуй-те. Входи-те. Я сегодня
Придумал, Алоизия, для вас
Мелодию нежней и благородней
Всех слов и фраз, исполненных прикрас!
Стук сердца я переложил в четыре
Руки — и тайна этих звуков в том,
Что, раскрываясь, оживают в мире,
Когда играть их только лишь вдвоем!
Наш клавесин, как берег несравненный,
Мы наши пальцы погрузим легко
В клавиатуру, как в морскую пену,
И уплывем, мой ангел, далеко!
(Ах, любит ли?) Мы начинаем вместе!
Вам предлагаю две моих руки!
(Спасибо, что не руку.) Но, маэстро,
Я вовсе не играю, а пою.
У нас сегодня Генделя “Альцина” —
Две арии. Я выучила в срок.
Но начинать полезно с клавесина.
Начнем же с чистой музыки урок!
Пускай сердечко ваше причастится
К мелодии моей, к моей душе!
Но, простите, мне некогда, сударь,
Я домой возвращаюсь к пяти.
Мы успеем, успеем, поверьте,
Только тему сыграем вдвоем!
Маэстро Моцарт, очень сожалею,
Мы с вами не сыграемся.
(Она не любит.)
Вы к тому же обещали,
Маэстро, ни минуты не терять,
Чтоб фрейлен Вебер подготовить к сцене.
Вы уверяли: года не пройдет —
Я буду примадонной!
Да, конечно...
Да, поспешим. Я слушаю, начнем.
Верха проверим и фиоритуры.
Как голос вы умеете держать
И прочее... чтоб вы не опоздали
Домой к пяти. Прошу вас.
Не могу.
Не понимаю. Что-то с горлом стало.
Быть может, нам перенести урок?
Как вам угодно.
Вот вам за старанье
(И за страданье!) братский поцелуй.
(А то, гляжу, совсем раскис учитель.
Слегка бедняжку надо подбодрить,
Чтоб у него охота не пропала
К занятьям нашим и... ко мне. Театр!)
Что ж, до субботы, милый, до свиданья!
Радостный Моцарт догоняет ее.
Вам от меня... тюльпановый бутон!
Но боже мой!
Что с вами, что случилось?
Случилось чудо!
Что-то не пойму.
Бутон расцвел!
Как, впрочем, и хозяин.
Расцвел так быстро!
Что ж, благодарю
И вас, и ваш бутон! Прощайте!
(Мальчик
И впрямь поверил, что его люблю.)
Ах, любит, любит! Только, видно, это
Скрывает. Алоизия моя!
Я счастлив, счастлив! Солнечным
квартетом
Отпраздную твою улыбку я!
Опять, опять считать до встречи числа.
А если чудо чудится лишь мне
И чувства в этом более, чем смысла? —
Что ж, в чувстве смысл. Лишь
в чувстве на земле!
Все краски ярче! Зеленей намного
Листва! Цветы алее! Вышина
Мильонозвездней! Там моя дорога!
Кто любит, тот глядит глазами Бога,
И в мире только музыка слышна!
* * *
Ах, эта радость музыкой во мне
Так высоко восходит, не смолкая,
Что где-то там, на самой вышине,
В сиянии сплошном, в голубизне
В ней слышится уже печаль без края.
* * *
В твоих глазах мне улыбнулась
Любовь, а может, просто юность,
Пленительна и высока.
Но там, за юностью твоею,
В глуби зрачков о чем, темнея,
Молчат прошедшие века?
* * *
Вы влюблены? Так оборвите нить
Всех философий — вас они погубят.
Важней вопроса: быть или не быть? —
Одна проблема: любит иль не любит?
* * *
Что делать с музыкой моей,
Когда уже и жизни целой
Ей мало, чтобы вся пропела?
Что делать с нежностью моей,
Когда и музыки мне мало,
Чтоб всю тебе пересказала?!
* * *
Хотел владеть и обладать
И в этом видел благодать,
Покуда не постиг другое:
Есть выше счастье и судьба —
Светло раздаривать себя,
Но это понял лишь с тобою!
В ПАРИЖЕ
1778 г. Комната на улице Гро Шене.
Анна Пертль Моцарт – мать Вольфганга – в постели. Ей подает лекарства
Франсуа Эна, друг семьи Моцартов, старый валторнист.
Благодарю вас, милый Франсуа.
Как будто меньше спазмы. Скоро Вольфганг
Вернется. Я прошу вас... я прошу:
Не говорите мальчику ни слова
Об обмороке.
Но, простите, я...
Он должен знать.
Нет-нет, он знать не должен.
Зачем ему расстраиваться? Он
Пусть сочиняет. Парижане любят
Веселые мелодии. Мой сын...
Он должен здесь признания добиться...
Судьбу устроить. Я и Леопольд...
Мы столько... сил... потратили. Прошу вас...
О Боже, я готова умереть,
Но не сейчас... повремени немного,
Пока признают сына моего,
Ведь ты всегда призвать к себе успеешь.
Ну что вы говорите! Все пройдет.
Вы встанете, поправитесь...
Спасибо.
Вы так добры, мой милый Франсуа.
А вот и Вольфганг!
Входит Моцарт в напудренном парике, в белых шелковых чулках, в башмаках
с серебряными пуговицами, в черном камзоле, отделанном золотым шнуром.
Мама, как ты, мама?
Как чувствуешь себя?
Я так спешил. Вот порошок от спазм.
Мне стало лучше.
Да-да, мой Вольферль.
Правда, Франсуа?
Как вам сказать... Позвольте мне
проститься?..
Ждут дома.
Да, конечно, дорогой.
Спасибо вам, дружище.
Ах, не стоит...
Моцарт, провожая Франсуа к двери.
Что делать, Франсуа?
Мой друг, на вас
Лица нет!
Как помочь ей? Нет надежды, –
Сказал мне Коллер. Но прошу, молю:
Знать мама не должна об этом.
Вольфганг! Все понимаю.
Нужно ободрить
Ее...
И будем уповать на Бога.
До завтра, Вольфганг. Утром я зайду
И подежурю, мальчик мой.
Спасибо.
О чем они там шепчутся? О чем?
Я знаю: мне не встать уже. Я знаю.
Все больше приближаюсь к смыслу слов:
Дни сочтены. Да, сочтены. По пальцам
Уже их можно, видно, сосчитать.
Но мальчик мой об этом знать не должен.
Мой бедный, он измучился вконец.
Мне лучше, Вольфганг. Дай-ка, посмотрю я...
Что, мама?
Зеркальце. Нет, на столе
Не трогай. В черной сумочке. Да, это...
Мне папа подарил его, когда
Мы уезжали из дому. Спасибо.
Взгляну-ка на себя. Ну, вот чуть-чуть
Глаза и щеки впали. (Перед смертью
Вдруг захотелось на себя взглянуть.
Зачем? — себя на том запомнить свете?..)
Я скоро встану, Вольфганг, день-другой...
А ты пиши. Пиши повеселее!
И вправду, мама, лучше?
Да, сынок.
Был доктор Коллер, личный лекарь Гримма.
Сказал, что я поправлюсь. Ты пиши.
Да, мама. Ты...ты скоро встанешь, мама.
Пойдем в театр и Люксембургский сад!
И радостную музыку услышишь —
Мою!
Напой мне что-нибудь, сынок.
Веселое. И мне полегче станет.
Да-да, послушай. Вот оно, сейчас.
Послушай, мама. Это наше рондо.
(Поет из 11-й сонаты ля мажор. Глядит то на мать,
то в окно, в котором июльское солнце.)
Ну как, забавно? Правда, парижан
Оно устроит? Вроде “Безделушек”.
А папа, как ты думаешь, его
Одобрил бы? А? Что ты скажешь, мама?
Что ж ты молчишь? Но, боже, что с тобой?
Что?? Мама, мама, что же ты? Скорее
За доктором!
(Бежит к двери.)
Уже не надо, Вольфганг.
Мне лучше. Легкий обморок, поверь.
Не беспокойся. Коллер говорит:
Совсем не страшно. Это... это признак
Выздоровленья. Ну же, продолжай!
Воды немного...
Вот попей...
Спасибо.
Прими лекарство. Это порошок
Из ревеня.
Мой добрый мальчик. Дальше.
Я слушаю. Еще, еще, сынок.
Я слушаю тебя, и боль проходит.
Да, хорошо. (Нет, больше не могу.)
Но я негромко? Хорошо? Быть может,
Поспишь?
Да-да, я слушаю тебя.
Моцарт продолжает петь рондо, все тише, видя, что мать засыпает.
А может быть, умирает?
Ты спишь? Ты спишь? Проснись,
проснись, проснись!
Где зеркальце? Нисколько не мутнеет.
Не запотело. Чистое стекло.
Не запотело. Мама, мама! Слышишь?
Проснись, ты не дослушала мою...
Мелодию... Прошу тебя, проснись же!
(Срывает с себя парик. Под ним первая седина.)
Входит п о с ы л ь н ы й из дворца.
Маэстро! Поздравляю!Час назад
Исполнена симфония маэстро
У нас, в швейцарском зале Тюильри.
Примите поздравленья герцогини
И сорок луидоров. Вас зовут
Приехать во дворец. Вы победили!
Ликуйте же!
Конец... конец... конец
О Господи, как жить теперь на свете?
Как жить теперь? Не надо ничего.
Ни славы, ни признанья. Все пустое.
Все. Жажда жить подорвана во мне.
Зачем цветы? Трава? Куда стремиться?
Мир опустел. И музыка зачем?
Зачем, к чему? Но что это? Откуда,
Откуда вдруг она? Растет во мне!
Накапливается. Наружу рвется.
Прочь! Не звучи! Оставь меня, оставь!
Но давит, давит, о, как сладко давит,
Рвет изнутри меня. Невмоготу
В себе ее удерживать. Мне надо
Ей выход дать. Я больше не могу.
Мне страшно. Даже плакать, даже плакать
Уже я не умею без того,
Чтоб тут же мои слезы не ложились
Не терции...
(Бросается к клавесину.)
Вот так! Вот так! Вот так!
(Внезапно оборачивается.)
Но что я делаю! Нет! Мама... мама...
* * *
Мы умираем молодыми,
Годам и срокам вопреки.
Мы умираем молодыми,
Хотя белы у нас виски.
Мы умираем молодыми,
Лишь для детей мы старики.
* * *
Что делаю с жизнью моей,
Что делаю с ниткою дней,
Случайно сквозь вечность продетой,
Что делаю с чудом на этой
Земле среди тысяч людей?
* * *
Какого ищу я итога,
Куда мою душу влеку
Сквозь жажду, заботу, тоску,
Сменяя дорогой дорогу,
Сменяя тревогой тревогу
На этом коротком веку?
Нить времени не непрерывна,
Но, рвущуюся, чудно, дивно
Вдруг связывают узелки
Из света, тишины, покоя...
Скажи, ты ощущал такое
Средь шума, гонки и тоски?
ПРОШЕНИЕ О СВОБОДЕ
1781 г. Вена. Орденский дом, Зингерштрассе, 7.
Невдалеке собор св.Стефана. Беседка. Крыльцо.
Владыки не привыкли убеждать,
Им нравится во власти убеждаться.
Вот и терпи, когда царит чурбан,
Подобный Архи-буби Коллоредо.
Он сам не знает, хорошо ли, нет —v
То, что я признан и обласкан Веной.
Ну да, конечно, очень льстит ему:
Его — не чей-то — музыкант отмечен
И вознесен. Но ревность тут как тут:
Не слишком ли высоко, так что вроде
Уже ему и не принадлежит?
Чем выше моя слава, тем сильнее
Его высокомерье, тем больней,
С особым тщаньем подчеркнуть он жаждет,
Что я слуга и собственность его.
Не смей, мальчишка, никому другому
Сонат или кассаций посвящать,
Не сочиняй! Играй, когда прикажут!
И вообще из Вены марш домой!
Проклятый Муфтий! Человека, видно,
Всего сильнее развращает власть.
Подумать только, именно сегодня,
Сейчас, когда я получил заказ
На оперу, меня он гонит в Зальцбург,
Ну, а точнее говоря, в дыру,
Ну, а сказать совсем попроще, — в шею.
Довольно! Все! Со службы ухожу.
Хочу свободы. Вот оно, прошенье.
Но где же он, чурбан Иероним?
Перемолился наш архиепископ.
Жду битый час. Что делать мне? Вот так
Всегда мы от ничтожества зависим,
Затем уподобляемся ему.
Эй, где застрял, в соборе иль в сортире?
Я так не ждал и девушек. Ну что ж,
Пока посочиняем — день прелестный.
Хотя бы это... ля-ля-ляля-ля...
Совсем неплохо. Записать бы тему.
Да не на чем, увы. Ага, вот здесь,
На обороте нашего прошенья.
Ля-ляля-ля, ляляляля-ля,,, Стоп!
Вон наконец и он. А кто с ним рядом?
А, граф Арко, зануда камергер.
Ну, Вольфганг, в бой! На приступ!
Ваша светлость,
Прошу меня принять. Я вам хочу...
Ты хочешь слишком многого, мальчишка!
О Господи, за что ему плачу!
Я приказал уехать в воскресенье,
Но, вижу, в Вене все еще торчишь.
Ступай домой!
Я не покину Вену.
Что ты сказал, мальчишка?
Я принес
Прошенье об отставке, ваша светлость.
Ты не желаешь у меня служить?
Вон убирайся! Вон! Ты будешь нищим,
Зазнайка!
Вот прошение мое.
Нам некогда тобою заниматься.
А слугам и лакеям надлежит
К нам обращаться через камергера.
Не так ли, граф?
Да, ваша светлость, так.
Коллоредо уходит.
Прошу вас, граф, принять мое
прошенье.
Ох, Моцарт, Моцарт, и упрямы ж вы.
Ну что ж, давайте мне свою писульку.
Вы что здесь нацарапали? Мой бог!
Сошли с ума! Что это значит, Моцарт?
Не ясно ли я высказался?
Да.
Но слишком музыкально.
Благозвучно,
Хотели вы сказать?.. И вправду, я
Подыскивал слова и выраженья.
Слова? Какие? Выраженья? Где?
Вы издеваетесь!
Я? Что-то непонятно...
Так слушайте, что сочинили вы
В своем прошенье. (Играет.)
Ах, моя сонатка!
Простите, граф. А тема недурна,
Не правда ли?
Так что вы, в самом деле,
Пришли сюда с прошеньем, черт возьми,
Иль с партитурой?
Вот оно, прошенье.
Здесь, на обратной стороне листа.
А, на обратной...
Да, но и на этой
О том же речь. Ах, музыка всегда
Прошенье о свободе... о свободе.
Вы музыку оставьте при себе
Да убирайтесь! Этакой писульки
Я не приму.
Но я перепишу.
Позвольте, граф. Один листочек дайте.
Ну да, властям не музыка нужна,
А лишь прошенья. Дайте же листочек.
Я ничего не дам и не приму.
Ступайте, Моцарт, вы мне надоели!
И вы мне тоже.
Убирайтесь вон!
Я не уйду.
Уйдешь, лакей негодный!
Ай, граф, что за манеры, ай-ай-ай!
Катись-ка прочь!
Так, значит, я свободен
И без прошенья?
Вон! Сейчас тебе
Я укажу кратчайший путь к свободе —
Пинком под зад!
(Сталкивает Моцарта с лестницы)
Епископский холуй!
Подходит К о н с т а н ц а.
Что с вами, боже?
А, Констанца!
Вольфганг!
Как видите, я здесь, у ваших ног.
Но вы упали?
Милая, не бойтесь!
Наоборот, я крылья приобрел!
Но кое-кто за этими стенами
Упал и вправду. Кое-кто и впрямь
Еще так низко никогда не падал.
Но больно вам. Скажите, где болит?
О, этого сказать вам не могу я.
А впрочем, здесь, и здесь, и здесь...
Болит?
Чуть-чуть. Вот здесь погладьте ручкой.
Еще чуть-чуть, и снимет как рукой.
Ой, хитрый вы!
Благодарю, Констанца.
Вся боль прошла, а из печалей всех
Сложилась радость. Станци, я свободен!
Я в Вене остаюсь!
Как хорошо!
Мы будем вместе, Вольфганг, будем вместе?
Ты мой?
Ну да, а ты?
И я твоя!
А знаешь, Станци, только что сонатку
Я набросал. Дарю ее тебе.
Спасибо! Я сегодня же, сегодня
Всю разучу!
Разучишь, мой дружок?
Конечно, милый, и тебе сыграю.
А где же ноты?
Вот они, возьми.
Но здесь слова, какое-то прошенье.
Ах, милая, переверни листок.
Но и на этой стороне не хуже
Мелодия. Когда слова полны
Единственною жаждою свободы,
То и они, как музыка, звучат.
Ты слышишь?
Слышу!
Музыка какая!
Да здравствует свобода!
И любовь!
* * *
Ах, эта радость, радость золотая,
Так высоко восходит, не стихая,
Летит такою музыкою вдаль,
Что там, в сиянье вечной звездной ночи,
Она на самой высочайшей ноте
Внезапно превращается в печаль.
* * *
Да, я наивен, я дитя.
Я руки к вам простер, летя!
Меня одна любовь взрастила.
Я беззащитен пред людьми,
Защита вся моя — в любви.
Но с ней не совладает сила.
* * *
За столькими звуками
Отзвук твой, музыка.
За столькими правдами
Отблеск твой, истина.
За столькими лицами
Облик твой, милая!..
«СВАДЬБА ФИГАРО»
1786 г. 15 ноября. Венский ресторан.
Моцарт, актеры, оркестранты...
O, bello! Браво! «Фигаро» прелестен!
Семь представлений — с блеском! Дай нам Бог
И дальше так!
Отметить бы удачу!
Так в чем же дело?! Сдвинем наконец
Бокалы наши!
Выпьем за маэстро!
За Вольфганга!
А я, друзья, за вас!
Эй, подходите все, кто хочет выпить!
Я предлагаю: пропускаем тех,
Кто пропоет хотя бы две-три ноты
Из Моцарта.
Тогда придет сюда
Пол-Вены, друг, и нам вина не хватит.
И все-таки...
Идет! Готовь бокал!
Синьор Бенуччи начинает, детки.
Он, кажется, недурно нынче пел,
И партию цирюльника готов он
Для вас, друзья, до нотки повторить.
А пропуском послужит хоть бы это...
(Напевает: «Мальчик резвый...»)
Бенуччи прелесть!
Где он, мой бокал?
Еще нам спойте!
Но тогда придется
Бокал, ребята, кружкой заменить!
Кто следующий? Вы, Луиза Лачче?
Извольте. Вот мелодия: ля-ля...
А кто за мной? Не вы ли, Доротея?
Я Керубино моего спою
И вновь, как паж, последую за вами.
Чья очередь? Живей, друзья, живей!
Синьор Мандини? Браво! Вы,
Франческо?
Вы, Михаэль? Вы, Энн? Прошу, прошу!
Поэт Лоренцо, очередь за вами.
Но петь, как вы, увы, я не могу.
Мне надо горло промочить сначала.
Зато уж после так я затяну...
Налейте гумбольдскиршнера Лоренцо!
За стол, друзья. Подай-ка пуншу, Франц.
Входит неожиданно к р е с т ь я н и н.
А ты куда? А ну, постой, любезный.
Так звали же... Я слышал, господин...
Проваливай!
Нет, милый, погоди-ка!
Пей на здоровье. Заходи, садись!
Э, нет, маэстро, пусть споет сначала.
Что знаешь ты из Моцарта, мужик?
А кто это?
Он Моцарта не знает!
Неслыханно!
Да ну?
Он гений наш!
Он гордость наша. Автор славных опер.
Про «Фигаро» ты слышал?
Нет. Да я
Не понимаю этих ваших опер.
А что ты знаешь? Что ты можешь спеть?
Да нашу деревенскую...
Какую?
Да ту, что испокон у нас поют.
Так спой, дружище! Спой же!
Это можно.
Хотите, колыбельную спою? (Поет.)
Ах, бог ты мой, скажи, какая прелесть!
Сегодня же отдам ее Констанце —
Пускай сынишке нашему поет.
Садись, дружище! Здесь, со мною рядом.
Все видели твой пропуск. А точней,
Все слышали его. Так выпьем, братец!
Как звать тебя?
Я — Игнац.
Ну, а ты?
Я — Вольфганг. А пирушку закатил
По случаю удачного спектакля,
Где нынче пелись песенки мои.
Да знаешь ты, что это Моцарт, гений?
Охотно верю. Чем бы закусить?
Ешь, Игнац, ешь. Не слушай краснобаев.
Ах, как хочу я, Игнац, сочинить
Такую песню, как твоя. Чтоб пели
И у тебя в деревне, как свою...
А не в одном лишь Бургтеатре, Игнац.
Ну, а пока совсем неплохо, друг
Что в Бургтеатре наконец запели.
Да, это правда...
А какой ценой
Мы протащили «Фигаро» на сцену...
Да, до его величества дошло.
А тут еще, вы помните, ребята,
Запрет его величества?
Запрет
На танцы в императорских театрах?
Но наш поэт (да Понте, покажись,
Да оторвись от каплуна в тарелке,
А то не видно светлого лица
И вдохновенных уст твоих, Лоренцо!
Твой жареный петух не убежит.)
Он, наш поэт, Иосифа умаслил.
Обвел вкруг пальца. Так что на балет
Смотрел сквозь пальцы добрый наш Иосиф.
Друзья, спасибо! Всех благодарю!
Я пью за вас! За всех, кто здесь сегодня!
За вас, басы, сопрано, тенора.
За ваши... за голосовые связки,
За ваши пальцы, братцы скрипачи,
Ах, и за ваши ножки, балерины.
И за твою валторну, Фердинанд,
Хотя она фальшивила немного.
Да ладно, мы запьем твой фа-диез.
А главное: я пью, друзья, за ваши
Сердца, что не фальшивят никогда!
За ваши души — от души!
Я счастлив.
Я вас люблю! Вас всех, друзья, люблю!
А в милых женщин и влюблен к тому же!
Во всех, маэстро? Анхен, поспеши!
Надежда появилась.
Ах, оставьте!
Но, милая, Констанцы берегись!
Ах, друг, у вас прелестная супруга.
Пьем за Констанцу!
Ах, как хорошо!
Я никогда еще так не был счастлив!
Послушай, Вольфганг...
Игнац, что, мой друг?
Да ты не слишком радуйся...
Да что ты?..
Зачем...
У нас в деревне говорят:
Господь ревнует к чересчур счастливым.
Ах, Игнац, а зачем и жить тогда?
Трусливо прятать чувства? Вполовину
Дышать и петь? О нет, дружище, нет!
Ликуешь — так ликуй! Влюбляйся насмерть!
Узнай, что значит жить, пока живешь!
Эй, дайте пунша! За твое здоровье!
Гляди-ка, Вольфганг, твой слуга идет.
А, добрый Ганс, и ты сюда явился!
Бери-ка кружку!
Я пришел сказать...
Потом, потом... Сперва рейнвейну выпей!
За радость, за удачу!
Я пришел!..
Пускай и он для пропуска, маэстро,
Споет сначала.
Ну-ка, спой, дружок,
Из Моцарта, которому так служишь.
Любезный, ну же! Пой, а после — пей!
Благодарю. Я вам хочу...
Ну ладно.
Сначала можешь выпить, так и быть,
Чтоб развязался язычок.
Не надо...
Нет, господин... я вам пришел сказать...
Ну?
Час назад...
Ну, что там?
От удушья
Ваш сын скончался... Йоганн Леопольд.
* * *
Такое солнце, музыка такая,
Такая радость в мире и во мне
Восходит, не смолкая и сверкая,
Что где-то там, на самой вышине,
Исходит плачем и тоской без края.
* * *
Неужто в этой жизни бренной
Нам счастья истинную цену,
Лишь отстрадав, дано понять?
Не дай мне, Боже, мук напасти, —
Я даже слабый отблеск счастья
Приемлю, словно благодать.
* * *
И мне дарована удача,
Но для чего печаль в придачу?
И мне дарована любовь,
Но для чего в довесок — боль?
Расплачиваюсь весь мой век
За жизнь, за радость, как за грех...
* * *
Нет, гений — не гарантия добра.
А что же? Мудрость. В ней и свет, и сила.
А мудрость в чем? Она как мир стара,
Она в любви и в жалости, мой милый...
* * *
(Набросок к «Дон Жуану»)
Всю жизнь искал любви к себе
И скольких на своей тропе
Оставил, плача на однажды
О том, что я напрасно в каждой,
В чужой, неведомой судьбе
Искал равновеликой жажды...
ТВОРЧЕСТВО
Весна! Влюбиться! Дай хоть распахну
Окно. А ну, врывайся, новый воздух!
Вливайся же! А мы тебя вдохнем
И к «Дон Жуану» сызнова приступим.
Как хочется влюбиться! Тсс... молчи.
Что я мелю? Ведь я люблю Констанцу,
Мою супругу, мать моих детей.
И все-таки как хочется влюбиться...
В кого-нибудь... Все снова испытать:
И тайну, и порыв, и обольщенье.
Ну, разве сможет заменить любовь
Хмельную и лукавую влюбленность?
Но будет, будет. «Дон Жуана» ждут
Мои друзья из Праги. За работу!
Никто не знает, глядя на меня,
Что я — и Дон Жуан, и Лепорелло.
И Донна Анна — я, и Командор,
Что каждого в самом себе я вижу.
И страсть, и страх, и нежность, и восторг —
Все это я. На всех себя рассыплю.
Я буду в них. Да, кстати, не забыть
Ввести тромбоны в сцену Командора.
Так-так, за дело! Ну же! А с чего
Начнем? С чего-нибудь. С чего, к примеру,
Синицы начинают? Засвистим,
А дальше... Нет, чего-то не хватает.
Сейчас найду. Нет-нет. Не то. Сейчас.
Но если б только мне не помешали.
Ну, так и есть. Кого там черт несет?
Входит п р а ч к а с корзиной белья.
Да это я.
Кто – я?
Кристина, прачка.
Глядите, кучу вашего белья
Перестирала.
Славная работка.
Но как бы, господин, мне получить...
Мне причитается...
Ах, да, Кристина!
Но можешь ли немного подождать?
Недельки две...
Две?
Или три, пожалуй,
Клянусь, мой ангел, очень скоро я
Разбогатею. Оперу пишу я!
А у меня, мой добрый господин,
Через неделю свадьба...
Поздравляю!
Прими, дружок, подарок от меня.
(Подает ей вазу со стола.)
Но с крейцерами погоди немного.
А кто же твой избранник?
Мой Георг.
Он переплетчик. По уши влюбился!
А ведь она и вправду хороша.
Как этого не замечал я раньше?
Да-да, прелестна. Где я раньше был?
Всегда казалась мне обыкновенной.
А впрочем, и не всматривался я
В ее лицо. В чем дело, не пойму я.
Такая прелесть рядышком со мной!
Ну, вот еще, недостает влюбиться.
Но, кажется, ты этого хотел.
Ах, как она прекрасна, как прекрасна!
Опомнись, братец. Ах, вот так всегда:
Узнав, что кто-то в девушку влюбился,
Вдруг сам я начинаю замечать
В невзрачной даже – красоту и прелесть.
Я на нее невольно поглядел
Чужими просветленными глазами,
Что оказались пристальней моих.
Короче, лишь тогда и присмотрелся,
Когда узнал, что кто-то присмотрел.
Вся грация! Вся светится! Прекрасна!
Чего вы так глядите на меня?
Ну, я пошла... Я...
Не спеши, Кристина.
Что, вы решили возвратить должок?
Ты, милая, все о своем. Нет, просто
Немного посиди со мной. Немножко
Дай погляжу, Кристина, на тебя!
Ты так красива!
Что вы говорите!
Так я пошла!..
Улыбка, бог ты мой!
Ты для меня звучишь – вся! – в ля мажоре!
(Чудак какой-то!) Право, господин,
Вы странно выражаетесь. Не знаю,
Звучит обидно это или нет
Для честной девушки?..
Нет-нет, Кристина!
Завидую Георгу твоему –
Ему такая музыка досталась!
(Чудак, ей-богу.) Ну, так я пошла...
Вон кто-то к вам стучится. До свиданья!
Желаю счастья и любви! Прощай!
Да-да, она звучит – вся! – в ля мажоре!
Вот так, наверно. Да, конечно, так!
Мелодию твою отдам Церлине.
Здесь вступят скрипки, там пущу альты.
Пошло! Пошло! Ах, как она прекрасна!
Входит д о м о в л а д е л е ц.
Кто, Моцарт, кто же?
Музыка, синьор.
А, музыка... Уж не она ль, проказник,
Отсюда вышла пять минут назад
На стройных ножках... ах, простите, нотках?
М-да... лакомый кусочек.
(Вот пошляк,
Всю музыку испортил.) Мой хозяин,
Прошу, входите. (Черт тебя принес,
Домовладелец рыжий!)
Если, Моцарт,
Вы вспомнили, что я хозяин ваш,
Припомните еще, что за квартиру
Вы задолжали за февраль, за март...
Да-да, простите. Только не могли б вы,
Хозяин мой, немного подождать?
Недельки три?..
Три?
Или две, пожалуй.
Так две?
Да-да. (Но если только ты
Мешать не будешь, рыжая скотина.)
Признайтесь, друг, вы были... влюблены?
Что? Вы о чем? Смеетесь? Или зубы
Мне заговариваете, дружок?
Платить извольте.
Если б вы влюбились!
(Нет в этой туше музыки. Увы,
Он не звучит – в нем слишком много шуму.)
Рехнулся, братец. Ты чего несешь?
Влюбитесь!
Нет, свихнулся, право слово.
А что я буду с этого иметь,
С твоей любви? Хоть крейцер завалящий?
Прижать бабенку – это я не прочь,
Была бы только попышней. Другого
Я в них и не ищу. Гони должок.
В окно взгляните!
А платить не хочешь,
Съезжай с квартиры! Нечего юлить!
В окно взгляните – вон весна какая!
И вправду, он рассудок потерял.
Пойду.
И вправду, потерял он сердце.
Ну, а теперь за дело наконец!
А как она прекрасна, как прекрасна!
Входит К о н с т а н ц а.
Кто, Вольфганг, кто же?
Ах, прекрасна – жизнь!
* * *
Ах, эта радость музыкой во мне
Так высоко восходит, не смолкая,
Что где-то в запредельной вышине,
В сиянии сплошном, в голубизне,
Звенит, как плач и как тоска без края...
* * *
Спасибо, милая, спасибо
За то, что радость воскресила,
За то, что я влюблен опять,
За то, что, плача и ликуя,
Я понял, что еще могу я
Боготворить и обожать!
* * *
Не пропадай, о чувство чуда!
Но отчего в любви остуда
И привыканье к красоте,
И более, чем красотою,
Я соблазняюсь новизною –
В ней вечно спрятан ключ к мечте?
* * *
Ах, чем старей, тем чаще, чаще
Влюбляюсь я! Да что со мной?
Я вижу в девушке любой
Свое несбывшееся счастье.
То ли с годами зорче стал,
То ль научился видеть в каждой
Ту красоту, что прежде жаждал,
Да слишком слабо различал?
А может, с жизнью уходящей
Я каждый миг ее ловлю
И с горькой жадностью все слаще
Спешу влюбиться и люблю?
ЗАКАЗ НА МУЗЫКУ
1790 г. Декабрь. Комната в доме
на улице Раухенштайнгассе.
Я мерзну, Вольфганг.
Как ни странно, Станци,
И мне не очень жарко. Наш камин
Прожорлив слишком.
Требует поленьев.
Ишь, высунул язык! Разинул пасть.
Ну и обжора!
На, грызи, глотай
Последнее...
(Бросает полено в камин.)
И больше не проси!
Как дров достать? Ни крейцера в кармане.
Зато какое размноженье нот!
О люди, сто симфоний за полено!
Молчание. Лишился слуха мир.
А знаешь что: попробуем согреться
Вот так: я наиграю что-нибудь.
Ну, скажем, марш, а ты в ладоши хлопай.
Ну, что же ты? Живее! Разве я
Не заслужил твоих рукоплесканий?
Ох, и глупышка у меня супруг.
Похлопай, если пальцы как сосульки.
Скорее, милый, зубы застучат.
Тогда – станцуем! Лендлер на ходу
Я сочиню – и нас он разогреет.
Сам Вестрис, помнишь, обучал меня
Отплясывать – ты можешь убедиться.
Дай руку мне, красотка, – как певал
Герой веселой оперы!
Ах, Вольфганг,
Ну, что ты там надумал, погоди.
Тебе б прижаться. Ноги мне отдавишь.
Ах, женушка, когда бы тесно так
Все, кто любим и любит, прижимались,
То в этом мире стало б потеплей.
Дай обниму тебя, моя Констанца.
На белом свете греет лишь любовь!
Довольно. Отдохнем. Давай присядем.
Или приляжем? Есть еще одна
Возможность разогреться.
Ты несносен
С тех пор, как “Дон Жуана” сочинил.
Взгляни в окно. Там кто-то к нам идет.
Да, кажется, к нам движется полено.
Полено?
А возможно, связка дров.
Заказчик, Станци, часовщик бернсдорфский.
Но мы еще успеем сделать круг...
Вокруг стола? И чуточку согреться!..
Гляди-ка, пляшут. Никаких забот.
И мне бы этак. Хорошо, как видно,
Живется этим Моцартам. Гм, гм...
Привет маэстро и его супруге!
Я к вам с заказом
Славно!
Мне нужны
Изящных два анданте в фа миноре.
Я этот тон люблю.
А для чего?
Что? Для курантов.
Для часов?
Что? Да.
Для башенных?!
Что? Для моих карманных.
Карманных? Боже!
Вот один дукат.
Так, это значит пятьдесят поленьев.
Что вы сказали?
Ничего, мой друг
А кстати, сударь, может быть, вдобавок
Вам нужен марш для вашего кота
Иль фуга для охотничьей собаки?
Шутник вы...
Я? Нисколько. Я открыл
Лавчонку музыкального товара:
Гавотов, контрдансов на заказ.
Дивертисментов, серенад, дуэтов...
Вчера, к примеру, заказали мне
Фанфары и военные сигналы
Для роты кирасиров. Графу Тун
Пишу к субботе менуэт для бала.
Княгине Тратнер вальс для именин.
Вот только б не забыли расплатиться.
Но я, маэстро, даже дал вперед.
Вот это и прекрасно!
Доброй ночи!
Скажите: теплой.
Моцарт, вы шутник.
Прощайте... Право, из дубины этой
Я выколотил, Станци, связку дров.
А он мою мелодию засадит
В свои часы, приладит к животу
И по сигналам нежного анданте
Начнет отныне жрать, рыгать и спать.
О музыка, какой потребе служишь!
Но кто там?
На пороге Й о з е ф Г а й д н
А, мой милый папа Гайдн!
Входите!
Я и Станци так вам рады!
Что ж, дайте, дети, обниму я вас.
Я к вам пришел проститься...
Папа Йозеф!
Как?
Что случилось?
Да, мои друзья,
Я отплываю в Альбион туманный.
Как, в Англию?
Да, в Лондон. Тридцать лет,
Вы знаете, усердно и покорно
Прислуживал я разным господам.
Но вот скончался старый Эстергази, —
И я свободен. Лондон ждет меня.
Да ведь и вас он звал, мой нежный Вольфганг.
Поедем вместе!
Ах, папаша Гайдн,
Чтоб высказать себя, не нужно ехать
За тридевять земель. Я знаю путь
Длинней гораздо и полюбопытней.
Какой же путь?
По собственной душе.
Но, Вольфганг мой, холодным и голодным
Недалеко уедешь. Что вам здесь,
Где вас не ценят. Едем! Нет пророка
В своем отечестве. Заказов ждать,
Как нищенских подачек, — вот удел
Таланта. Поглядите: здесь глухие
Диктуют музыку. Где мы живем? —
В стране, где столько низкого молчанья.
Прибавьте: трусости.
Еще какой!
В стране, где столько лжи и лицемерья.
Прибавьте: подлости!
Еще какой!
Ах, Австрия! Невежество у власти.
Сегодня торжествует власть невежд.
Что говорить, маэстро Гайдн, вы правы,
Но в первый раз я вас не узнаю:
Где, где он, добродушный папа Йозеф?
Он здесь, мой мальчик. Просто жизнь сама
Не очень добродушна. А к тому же
Я стар уже — за шесть десятков лет
Устал я улыбаться... Едем, Моцарт,
Туда, где Гендель родину обрел.
И все же нет.
Вот деньги на дорогу.
И все же нет.
Но с кем вы остаетесь?
Где мастера, собратья? Лишь один
Сальери. Но слыхал я: он завистник.
Дурная сплетня, папа. У людей
У недалеких есть такая склонность:
Раздуть скорей дурное о другом,
Чем доброе. Синьору Бонбоньери
Я должен сам завидовать. А он
Моим поленьям, что ли? Иль флоринам?
По всей Европе оперы его
Гремят! Таков наш славный капельмейстер.
Да-да, и в Вене у него аншлаг.
Он мой собрат. А улетать куда-то
Что толку? Просто кажется всегда,
Что где-то лучше. Но, ей-богу, папа,
В любой державе мерзости свои.
А вам родные мерзости приятней?
Я знаю, папа, лишь одну страну.
Какую?
Музыка.
Наивный Вольфганг!
Поужинайте с нами, папа Гайдн.
Нет, нет, спасибо. Очень грустно, дети,
Пора идти. Да, нежный мальчик мой.
Прощай! Прощайте, госпожа Констанца!
Что ж, видит Бог, я вам желал добра.
Да что! Добро, навязанное силой,
К добру не приведет. А станет злом.
Прощайте, дети!
Папа Йозеф!
Боже,
Увидимся ли мы когда-нибудь?
Прощайте, дети!
Все и все. Прощайте!
Пойду взгляну, заснул ли наш малыш.
Я с ним прилягу — чуточку погрею,
Чтоб не замерз.
Конечно. Да... Иди...
А я помузицирую немного.
...Ну, вот я и один. Все разошлись.
Окончен день. Покончено с земными
Делами и дилеммами. Пора
Взглянуть на небеса. Да что такое?
Еще клубится злоба дня во мне.
Да стихни же! Дай обернуться к Богу!
Так нет же. Возвращает без конца
К пережитому, к будничным вопросам:
Остаться или ехать? Вольно петь
Или брести на поводу заказов?
Молчать, смиряться или в бой идти?
Благополучья ради унижаться
Или, его отринув, воспарить?
Вся наша жизнь есть каждодневный выбор.
Но... сколько слов! Довольно рассуждать.
Как ночь прекрасна! О, как жить прекрасно.
Ах, сто мелодий льется из меня,
Друг друга настигают! А! Вот эту
Я, кажется, отдам часовщику.
Вот эту — графу, а вот ту — княгине.
А эту — кирасирам!.. Бог ты мой!
А эту... эту я себе оставлю.
Она не продается.
* * *
Ах, эта радость без конца и края!
Так высоко восходит, не смолкая,
Летит такою музыкою вдаль,
Что там, в сиянье вечной звездной ночи,
Звеня на самой высочайшей ноте,
Внезапно превращается в печаль.
* * *
Все меньше страсти безоглядной,
Все больше мысли беспощадной,
Своих желаний разделить
Я не сумел на срок мой краткий,
Сижу над частным, а в остатке,
Как ни делил я, жажда жить.
* * *
Господи, откуда это чудо?
Столько юных взоров отовсюду...
Мир помолодел и заблистал.
Отчего, поведай о секрете,
Молодых прибавилось на свете?
Оттого, что ты старее стал.
* * *
Моя душа, моя судьба,
Успевшая у края бездны,
И улыбаясь и скорбя,
Весь этот мир вобрать в себя,
Чтоб тут же в вечности исчезнуть?..
* * *
Я умру и вдруг узнаю,
Что совсем не умер я,
Что незримо продолжаю
С вами чудо бытия!
Засмеюсь, заплачу снова
И увижу все опять!
Но о тайне той ни слова
Не сумею прошептать.
* * *
Я жил недолго с вами на земле.
Не исчерпал, увы, и сотой доли
Моих желаний. Я не утолил
Ни жажды композиции, ни жажды
Любви. Одно лишь полностью постиг:
Мы в мир приходим, чтоб любить и жаждать.
Я знаю тьму теорий и идей,
Железных постулатов и концепций,
Но для меня они пусты, мертвы,
И самая высокая идея
Бесплодна, если не учла любви.
Я жил недолго с вами на земле.
Я видел столько всякого притворства,
Двуличья и безличья. Видел я
Людей, любви, как жизни, изменивших
И разменявших, как на смерть, ее
На выгоды, на почести, богатство.
Я видел столько всяческой игры,
Что говорил себе: сегодня время
Актеров. Время жестов и гримас.
Как тяжело быть просто человеком
Забывшему, что главное — любовь.
РЕКВИЕМ
1791 г. Декабрь. Умирающий
Моцарт в постели.
И это все? О Господи, и это
Вся жизнь уже? И больше никогда
Меня не будет? Но еще так много
Во мне мелодий! Неужели им
Со мною умереть? И не услышит
Никто? Я жить хочу! О Боже, жить!
Желаю жить, прибавь хоть каплю жизни!
Как часто, помню, в юности еще
Я думал: как придет он, час последний?
И в ужасе отмахивался: он
Еще далек, он так еще далек...
Но вот он, этот самый час. Пришел.
Стоит у горла. И не отмахнешься.
О Господи, дай жизни мне еще!
Молчишь. С тобою говорить напрасно.
С владыками что толку говорить!
Нет, легче с камнем, деревом, зверьем
Иль с кенарем моим... Веселый кенарь!
Ты нынче слишком весело поешь.
Иль кажется мне это перед смертью?
Не пой, прошу. Не пой, прошу, дружок!
Ты не даешь мне с жизнью распрощаться.
Не заглушай мой реквием! Молчи!
Молчи! Ты не даешь его закончить.
Послушай лучше — я тебе спою.
Не хочешь, братец? Все поешь, пичуга.
Так я перекричу тебя! Так я
Перекричу! Ну, слушай, слушай, слушай!
Oro supplex et acclinis...
Ага, молчишь!
Но что это?! Запел?
Мой реквием? Нет, нет! Не пой, голубчик!
Не повторяй! Уж лучше пой свое.
Что я наделал? Боже! Жизнь заставил
О смерти петь. Прости меня, дружок!
Веселый кенарь, улетай скорее
Из этой клетки. Милый, улетай!
Беги от смерти, кенарь мой веселый.
Вон облака. Дай выпущу тебя.
Лети, лети, душа моя, на волю,
Лети, лети на волю, жизнь моя!
(Выпускает птицу из клетки.)
Что, что случилось?
Станци, не волнуйся.
Открыл окно? Что делаешь ты здесь?
Ах, Станци, выпускаю жизнь из клетки.
Пускай летит.
Прошу тебя, ложись.
Ложись, мой милый, подниматься рано.
А кенарь наш, гляди, не улетел.
Куда лететь? Повсюду в мире холод.
Дай, Станци...
Констанца. Что? Что, Вольфганг?
Там в кармане...
Что?
Зеркальце...
Благодарю тебя.
Осталось мне от мамы. (Перед смертью
Вдруг захотелось на себя взглянуть.
Зачем? — себя на том запомнить свете?)
Мой милый, лучше чувствуешь себя?
А что?
Друзья пришли тебя проведать.
Пускай войдут. Все-все пускай войдут.
Входят д р у з ь я и б л и з к и е.
Наш дорогой маэстро!
Вольфганг, друг мой!
Ну, как вы?
От души желаем вам выздоровленья!
Ждут в театре вас.
“Волшебной флейтой” город очарован!
А как мой Папагено, птицелов?
Чудесный малый с дудочкой потешной!
А как забавна песенка его!
Скажите, Вольфганг, вам сегодня легче?
Немного легче, Франц. (Перед концом
Становится легко. Увы, наверно,
Жизнь в теле поняла, в конце концов,
Что больше смысла нет сопротивляться,
А смерть еще готовится к прыжку —
К последнему.) Да, Франц, немного легче.
Ты скоро встанешь, мальчик мой, клянусь.
Поднимешься.
Спасибо, добрый Хофер.
Ты прав. Когда нас жмут со всех боков,
Нам остается — в небеса подняться.
Да только вас мне жалко покидать.
Не говорите так. Мы с вами, Вольфганг.
На все, на все смотрю в последний раз,
А вижу так, как будто в самый первый.
Не плачь, Георг. Поправь-ка, Станци, мне
Подушку... выше... так. Еще немного.
Мне жаль, друзья, я понял лишь сейчас:
Как мало я смотрел в родные лица.
Простите мне... Прощайте, Бенедикт.
Прощай, Софи. Прощай, мой брат Зюсмайер.
Вы остаетесь. Значит, для меня
Вы все бессмертны. Станци дорогая,
Прощай, мой ангел!
Появляется н е з н а к о м е ц.
Но забыли вы
Еще со мной проститься, сударь.
Впрочем,
До скорой встречи.
Что такое? Кто?
Кто это? Кто?
Мой милый, что с тобою?
Он там! Он там!
О ком ты говоришь?
За вашими плечами... обернитесь!
Там никого.
Но вот он, вот он!
Да.
Я, сударь, здесь. И, вероятно, скоро
Мы с вами снова свидимся. Не здесь.
Так перейдем на коду. Здесь, маэстро,
Вас плохо слушали. Однако я
Вас буду слушать долго..
Вы откуда?
Ответьте же!
А реквием, мой друг,
Все лучшее, что вы не дописали,
Закончите, маэстро, у меня.
Вас на земле, мой друг, не оценили.
До скорой встречи!
(Исчезает.)
Вольфганг, что с тобой?
Что с ним?
Он бредит?
С кем вы говорите?
Вы видели его?
Кого? Кого?
Вы слышали его?
Кого, скажите!
Где партитура? Я хочу успеть
Закончить... дописать... чтоб людям, людям
Досталось все. Прощайте, мне пора.
Мой ангел, очини перо острее!
Друзья, простите. И прощайте все!
Не хмурьтесь. Смерть немножко мне знакома.
Пока я жил — я умирал не раз.
Я умирал когда-то с Командором,
Пронзенным шпагой, с Дон Жуаном в ад
Проваливался. Ах, да что герои...
Я умирал и с матерью моей,
С моим отцом и с четырьмя моими
Младенцами. А после воскресал.
Ждет Реквием. Ну, ну, прошу, не хмурьтесь.
Жизнь так прекрасна! Жаль, что коротка.
Вас ждет она. Одно лицо у смерти
И миллион — у жизни. Ждет она.
Идите же. А чтоб забыть печали,
Скорее поспешите в наш театр,
Развейте грусть моей “Волшебной флейтой”.
Идет? А на дорожку пропою
Вам песенку смешного Папагено:
Известный всем я птицелов,
Я вечно весел! Тра-ла-ла!
Меня все знают: стар и млад,
Хоть я не знатен, не богат.
И потому я весел так,
Что птички все в моих руках!..
Ах, улыбайтесь! Подпевайте мне!
Так что же вы, родные, не поете?
За песенкой вырастает горестное крыло Реквиема.
* * *
Я жил недолго с вами на земле.
Но погребенья моего не видел
Никто. Друзья простились у ворот,
Мой гроб не проводили до могилы.
А я не умер. Я вернулся — к вам.
Я не был похоронен. Снова жажду
Живую душу в музыке излить!
Но реквием дописывать не стану —
Прощаться с жизнью больше не хочу.
Ведь столько в ней любви! Я понял, понял:
Печальна мудрость и мудра печаль,
Но высшая на свете мудрость — Радость!
Ах, к радости вернемся! Наконец
Вернемся же к себе самим, какими
По замыслу природы быть должны.
Я понял, я постиг: жизнь — это повод
Для радости. Как сладко добывать
Из каждого мгновенья свет, и нежность,
И музыку! Все дышит и звучит!
Очистите от шума землю эту —
И музыку услышите везде.
Все — музыка! Все —– радость!
“РОНДО” МОЦАРТА
Шли мы с книжками да папками,
Шли — смеялись, тараторили,
А девчонка горько плакала
Около консерватории.
Слезы сами, непокорные,
Капали при всех на улице
И на кофточке капроновой
Две застыли, точно пуговицы.
Обреченно губы дрогнули:
“Провалилась... Спета песенка...
Им меня засыпать долго ли —
Ведь на то они профессоры”.
И пошла со взглядом горестным,
Словно верить больше не во что,
Словно песни вместе с голосом
Отняли навек у девочки.
Только сверху кто смеется там,
Кто там из окна высокого
Озерное “Рондо” Моцарта
Сыплет светлыми осколками?!
Стой! И вдруг вздохнула в трепетном,
Легком, радостном движении
И с улыбкой что-то встретила
Большее, чем утешение!
Что же вдруг надежду вызвало
И столкнуло с тропки узенькой:
Музыка, где столько жизни,
Или жизнь, где столько музыки?!
Ах, пускай мешает кто-то нам,
Пусть у нас не получается, —
Что-то главное сквозь хлопоты
И сквозь слезы пролучается!
И опять крушим несчастья мы,
И опять спешим бороться мы,
И бессмертно в сердце царствует
Озорное “Рондо” Моцарта!
1961
* * *
Задумчиво светятся люстры,
Снежинок в окне хоровод.
Симфония Моцарта грустно
Куда-то из зала зовет.
Зовет. Но кому же известно,
Что в сердце, куда ни пойду,
Манящая давняя песня
И очи в девятом ряду.
Те очи... Их встретив когда-то,
Я с ними расстаться не смог
И в память свидания спрятал
Простой календарный листок.
Когда-то... Весна пролисталась,
Но дня не забыл я того,
Хоть даже от встреч не осталось
Мне, кроме листка, ничего.
А давняя песня смеется
И манит окончить ее.
Прости мне рассеянность, Моцарт,
Я слушаю сердце свое.
1955
|
|
|
